Дисфория не всегда связана с крыльями и хвостами, хотя именно об этом думают люди. Даже я так думаю, когда говорю о дискомфорте в человеческом обличье. Я думаю о боли в лопатках, когда мои крылатые чакры делают... что бы то ни было, что заставляет их чувствовать себя заблокированными, когда я пытаюсь творить магию. Я думаю о том, что кожа и ноги - это всё неправильно, и о том, что мне нужны когти, перья, крылья, фыр-фыр-фыр.
Но иногда это другие вещи. Скорее дисфория, чем дисморфия - я думаю, дискомфорт от всей человеческой роли, а не только от тела.
Вчера вечером я поняла, что во многом причина моего дискомфорта в обществе заключается в том, что я не могу быть животным в социальном плане. Люди заменили многие животные способы управления социальной жизнью слоями «вежливости», «манер» и сложных кодексов. Для меня это неестественно, и, давайте будем честны... это неестественно для любого существа, включая людей. Люди это придумали. Это искусственно. Да, у животных есть социальные кодексы, но они гораздо проще, чем те, которые ожидают люди.
Невежливо с моей стороны шипеть, когда кто-то вторгается в моё личное пространство. На самом деле, это считается признаком психического заболевания – просто делать то, что делают все животные, а человек тоже животное, если вы настаиваете на том, чтобы видеть во мне человека; хотя я протестую против этого. Невежливо с моей стороны, если у меня плохой день, болезненный день, антисоциальный день, решать, что я буду выполнять свои задачи вне дома с минимальным взаимодействием, и шипеть, когда кто-то пытается меня окликнуть или задаёт слишком много вопросов. Я не могу поднять крылья, чтобы выглядеть более угрожающе, и я не могу сделать то, что делают люди, — вытянуть руки в угрожающей позе.
А всё потому что в человеческом обществе угрозы недопустимы. Угроза — это серьёзная вещь. Это не то, с чем люди справляются так просто: покорная поза, если вы не хотите бросать вызов угрозе, или ответная угроза по желанию. Все должно быть так просто: вы принимаете, что я не хочу, чтобы меня беспокоили, и уходите, воспринимая это не как личное оскорбление, а просто как животное поведение; или вы продолжаете меня беспокоить и начинаете бросать вызов?
Если бы «социальные навыки» были такими, я бы с ними ужилась. Угрожающе или нет — это можно понять за две секунды. Это не все эти слои уклончивой вежливости и придумывания слов в моем человеческом рту с моим человеческим языком, чтобы понять, что мне нужно сказать, чтобы не обидеть человека, но и заставить его оставить меня в покое. Большинство животных редко бывают вежливыми. Они просто выражают свои истинные чувства.
Поэтому я должна выходить в общество и использовать очень сложные, человеческие проявления чувств. А еще есть... странное, неуверенное чувство, которое я испытывала вчера вечером. Обычно я одеваюсь скромно, но женственно. Мне нравятся длинные струящиеся юбки, милые блузки и всё такое. Но вчера вечером я испытывала сильное чувство... хотя я лежала в постели и никуда не собиралась, я чувствовала себя уязвимой, в ретроградном смысле. Я думала о всех тех случаях, когда я выходила на улицу в такой одежде. Я хотела надеть джинсы и толстую толстовку с капюшоном. Я хотела скрыть свою фигуру. Не из-за гендерной дисфории, а из-за видовой дисфории.
Потому что для переходящего лебединого разума... человеческое тело постоянно сигнализирует: «Я готов к сексу». У людей нет сезона размножения, у людей нет способа, которым их тело сигнализирует о сексуальном периоде, цвет перьев не меняется, нет части тела, которая меняет цвет или форму (ну хотя да, такая есть, но она не самая заметная). И... это вызывает дискомфорт у лебедя. Это заставляет лебедя хотеть спрятаться. Потому что у лебедя есть период размножения. Но сейчас не он! Поэтому нужно спрятать тело. Нужно спрятать человеческое тело, которое не отключает то, что привлекает людей, не заставляет их исчезнуть. Я должна заставить их исчезнуть, спрятавшись в одежде, в которой ничего не видно.
Части разума, которые знают о социальной справедливости, понимают, что я не должна скрывать свое тело, чтобы ко мне не проявляли сексуальный интерес. Это ответственность людей, которые смотрят на меня, контролировать себя. (Я говорю так, как будто я заставляю людей терять контроль, ха-ха.) Но дело не в «должна». Дело в лебедином разуме. Лебединый разум не любит человеческую сексуальную демонстрацию. Неважно, что люди с этим делают. Лебединый разум этого не любит.
Вот с чем сталкивается лебедь-териан, когда выходит на улицу. Дисфория странная и не всегда такая, как ты ожидаешь. Или даже как я ожидаю.