Обещание
Восход солнца застал его неспящим. Тяжелое, неповоротливое светило небрежными мазками очерчивало темнеющие на западе горы. Бархатистый ковер полевых трав и пробуждающаяся громада старого леса купались в изобилии огненных красок. То тут, то там игривыми блестками загорались капли росы на широких расписных листьях полецвета; мир пробуждался, неохотно шурша листвой и оглашая не спешащую уходить ночную прохладу высокими голосами птиц. Пришла пора пробуждения, пришел рассвет, а с ним и новый день лета. Золотистые лучи касались и его тела в лишенной всякого смысла попытке согреть.
Он поднял лапу, с отстраненной нежностью наблюдая за ними. На миг ему показалось, что между их стремлением дать тепло и всем его существованием было что-то общее. Ему стало жаль горячее солнце, которое день ото дня отдавало свой свет этой планете. Столько далекой и темной, никогда не дающей ничего взамен. Планета не думала о своем солнце. Она лишь купалась в его лучах и всего лишь не могла без него жить.
Его кольнула легкая зависть.
Он опустил лапу и подошел к входу в логово, не задевая блестящие от росы резные стебельки травы. Тот, в ком он видел всю свою жизнь, вышел поприветствовать новый день. Покинувший логово, еще не до конца пробудившийся бронзовый дракон сошел с вымощенной каменными плитами тропы, его когтистые лапы коснулись травы и почти тут же стали влажными от росы. Дракон глубоко вздохнул, не замечая его взгляда, и расправил крылья, ловя ими свет нового дня.
Он подошел ближе и остановился рядом с бронзовым, тоже расправляя крылья в бессмысленном подражании. Его молчаливый спутник был немного меньше, с чешуей цвета горящей на серебре слезы и тонкими слюдянисто поблескивающими перепонками. Этот ритуал повторялся каждое утро, день ото дня они стояли рядом и грелись в лучах пробудившегося светила. Серебряный каждый раз чуть склонял тонкую морду, поглядывая на стоящего рядом дракона и пытаясь угадать, о чем тот думает.
Он любил это время за возможность быть рядом с любимым. Просто быть, не обременяя себя условностью разговора. Гадать, о чем задумался бронзовый, наблюдать за тем, как дракон щурит свои большие светло-зеленые глаза, легонько приподнимая морду навстречу светилу. Слышать его дыхание и гулкие удары огромного сердца, знать, что он жив, рядом и с ним все хорошо. Видеть легкую тоску в его взгляде, обращенном к перевернутой лазоревой чаше небосвода… И знать, о ком он тоскует.
Солнце встало, начиная свой извечный путь через небо. Мягкий порыв ветра заставил бронзового дракона, повинуясь инстинкту, сильнее расправить крылья. Он тихо вздохнул и дернул мордой, словно возвращаясь из плена глубокой задумчивости. Плавно потянувшись всем телом и издав приглушенный горловой рык он, внезапно, словно сорвался с места, резко отталкиваясь мощными задними лапами и взлетая…
Серебряный еще долго смотрел на небо, после того как дракон скрылся из виду. Неохотно сложив крылья, он подошел к опустевшему логову, по дороге к своему дереву как обычно заглянув через порог. Любопытный серебристый нос застыл в нерешительности на границе уютного и такого знакомого полумрака логова бронзового. Дракон, как и всегда, не смог заставить себя войти.
Обойдя жилище бронзового, он вернулся к своему дереву, ложась у самых корней в уютной тени и позволяя мыслям течь свободно вместе с ускользающим временем... Его задумчивость была прервана яркой бабочкой, которая, легко порхая, перелетала с одного соцветия на другое по освещенной ярким летним солнцем поляне. Сверкающие и теплые воспоминания заставили его тут же вскочить на лапы и броситься в погоню за ярким насекомым. Иногда ему почти удавалось поймать маленькую негодницу, но каждый раз бабочка ускользала.
Он никогда не был особо удачливым охотником. Даже ловя яркую бабочку серебряный расставлял когтистые пальцы таким образом, чтобы в случае удачного нападения не повредить насекомому.
Поглощенный охотой он и не заметил, как прилетел бронзовый.
Осознав, что любимый возвратился домой, серебряный оставил бабочку в покое и тут же вернулся к логову, садясь у порога в ожидании возможности увидеть дракона вновь.
Над равнинами бушевала ночная гроза. Сияющие нити молний то и дело падали на землю с набрякших влагой тяжелых небес. Бледные вспышки заливали все вокруг холодным мертвенным светом, жесткие струи дождя хлестали по взволнованной ветром траве.
Серебряный не находил себе места, бродя туда-сюда перед логовом и то и дело останавливаясь у порога чтобы заглянуть внутрь. Бронзовый беспокойно метался во сне, дыхание дракона с хрипами вырывалось из могучей груди. Когтистые пальцы то и дело терзали твердый каменный пол, оставляя небольшие бороздки в камне.
Дракон заболел еще несколько дней назад. С тех пор ему становилось все хуже и серебряный не знал, чем ему помочь. Осознание собственной беспомощности приводило его в ужас, он метался под дождем, отчаянно желая, чтобы бронзовый справился со сжигавшим его изнутри недугом и понимая, что одного желания недостаточно. Серебряный помнил, что драконы болели очень редко. И почти все их болезни были смертельны.
Проходили тревожные ночные часы, а гроза все не кончалась. Его возлюбленный забылся тяжелым, нездоровым сном. Дыхание дракона было еле слышным, а сердце отчаянно билось, из последних сил перегоняя кровь по жилам. Серебряный отчаянно просил небо и землю, дремучие леса и скользящую водную гладь о спасении для своего любимого, умоляя, угрожая и переходя на крик… Оглушенный собственным отчаянием, маленький дракон лег у порога и забылся в чем-то похожем на тревожную дрёму, не закрывая глаз и не имея возможности уснуть.
Прошел еще час, когда серебряный неожиданно ощутил чужое присутствие. Дождь закончился, но небо было темным и ветер, не переставая, шумел в кронах деревьев. Он вскочил на лапы и тут же развернулся, преграждая своим телом вход в логово.
Впереди, средь поникшей травы крался темный хищник. Сгустком ожившей ночи он бесшумно ступал на мягких лапах, направляясь к логову, чей хозяин из последних сил цеплялся за свою жизнь. Среди клубящегося мрака, из которого состояло тело прожорливой твари, особенно выделялись поблескивающие, словно остекленевшие глаза, смотреть в которые серебряному было безумно страшно. Его лапы подкосились и дракон чуть не упал, раздавленный взявшимся словно из ниоткуда ужасом.
Жуткая темная тварь ступила на выложенную камнем дорожку перед логовом. Воздух вокруг серебряного наполнился неестественным холодом, мир словно притих. Дракон опустил глаза, уперев взгляд в землю, и попытался унять охвативший все его существо страх. На каком-то глубинном, подсознательном уровне он знал, зачем пришел ужасный хищник, чьи еле слышные шаги приближались с каждой минутой…
На миг серебряный словно наяву увидел сияющий солнцем день и любимого, стоящего над ним и обнимающего маленького дракона крылом. Он почувствовал его близость, дыхание и еле ощутимый теплый, бархатистый запах. Услышал, как шуршат его чешуйки когда дракон прижимается своим боком к его; услышал его голос, звуков которого был лишен вот уже долгое время, почувствовал его заботливое присутствие и ненавязчивую ласковую опеку. Услышал собственное радостное урчание, которое трепетной птичкой рвалось из груди, стоило бронзовому приблизится и вспомнил радость, беззаботное счастье жизни рядом с тем, ради кого хочется жить…
С полным отчаянной ярости рычанием маленький дракон бросился на сгусток тьмы, вонзая сверкающие, словно осколки лунного света, клыки в ненавистную морду и мертвенно блестящие бездны глаз. Тьма зашептала, извиваясь и терзая серебристое тело серповидными когтями, её продвижение было остановлено и это обстоятельство словно заботило тварь больше причиненных неожиданным нападением повреждений.
Серебряный на миг ослабил хватку от безумной боли, пронзившей его тело, но лишь почувствовав нетерпение темного хищника, его желание оттолкнуть неожиданно возникшую помеху и переступить порог логова, вцепился в плоть из мрака с новой силой. По его телу медленным ядом распространялся холод, он уже не чувствовал одной лапы, но продолжал с новой силой сжимать челюсти и рвать бурлящую тьму на боку твари когтями свободной лапы. В какой-то момент серебряному, не смотря на боль и туманящий сознание холод, вдруг показалось, что он способен одержать верх в этой неравной борьбе…
Но древняя тварь из тьмы оказалась сильнее. Когти вспороли матово блестящую серебристую чешую и дракон на мгновение забылся в небытии от боли… Очнулся он уже лежа на мокрых камнях тропинки, израненный и почти изорванный на куски страшным хищником. Взгляд черных глаз скользнул по нему лишь раз, тварь словно удостоверилась, что он больше не сможет ей помешать, и неслышно скользнула через порог логова…
Серебряный в отчаянии дернулся, попытавшись подняться. Он не мог даже закричать, желая лишь оказаться в силах отдать всего себя ради защиты беспомощного бронзового дракона.
Ему почти удалось приподняться на лапах, когда воздух вокруг наполнился полным ярости шипением. Тварь выскользнула из логова, потревоженная, возмущенная. Даже в движении слагающей её тело тьмы были ярость и негодование, она была вне себя от бешенства.
Он прислушался. Что-то в дыхании бронзового дракона неуловимо изменилось, как-то иначе билось перегруженное болезнью могучее сердце…
Черное, лишенное звезд небо над ним раскололось. Уже проваливаясь в лишенную боли пустоту серебряный понял, что победил.
Они сидели совсем близко друг от друга и смотрели на ствол дерева.
Снега вокруг почти не осталось, весна ласковым зверем возвращалась в эти края, неся с собой солнце и быстрые певучие ручейки. Теплые ветры несли ароматы пробуждающейся земли, первых, спешащих дать всходы трав и послевкусие уходящей зимы. Скоро мир вновь примерит пестрые летние одежды, солнечный свет притупит боль от невзгод и потерь, которые сопровождают тревожные зимние ночи.
Серебряный поднял морду и ласково взглянул на застывшего рядом опечаленного дракона. Сегодня бронзовый подарил ему первый весенний цветок. Маленькое растение с бледно-голубым венчиком лепестков почти потерялось в огромной когтистой лапе. Дракон долго смотрел на него вместе с серебряным, а затем осторожно положил цветок у самых корней дерева.
Маленький дракон отчаянно пытался вспомнить, чем ему так пригляделся этот первоцвет. Он лишь смутно помнил, что очень любил эти цветы и…
Неожиданно он вспомнил. Когда-то давно они жили там, где эти цветы были очень редки. Когда-то они казались серебряному маленьким чудом, а бронзовый никак не мог понять, что же в них такого… Когда-то, среди огромных, сверкающих конструкций они сидели рядом, как и сегодня, и серебряный показывал облюбовавшие только что освободившуюся от снега прогалину, полную голубоватых цветов… А бронзовый лишь потешался, рассуждая об из незначительности и неказистости в сравнении с более крупными и яркими собратьями в искусственно созданных теплицах...
А потом он же прижимал к себе и успокаивающе поглаживал крылом рассерженного и фырчащего дракона, возмущенного подобными заявлениями…
Охваченный воспоминаниями он, вдруг ощутил сильную боль и тоску. Ему внезапно очень сильно захотелось чего-то, чему он сам по какой-то неведомой причине не мог подобрать названия. Он даже привстал и отступил на шаг от дерева, настолько ошарашенный неожиданно обрушившимися на него переживаниями, что даже позабыл о боли, которая сопровождала каждое движение тела, искалеченного в давней ночной битве с темной тварью.
Все новые и новые картины прошлого возникали перед его мысленным взором. Он увидел сжавшегося, раздавленного горем бронзового, с бессильно поникшей головой и лишенным выражения взглядом. Увидел себя подле него, сжимающего тонкими пальцами лапу дракона и обещающего…
Он на миг даже зажмурился, отступив еще на шаг от дерева. Воспоминания причиняли почти физическую боль, но в то же время ему хотелось знать…
Серебряный вновь увидел себя со стороны, почти отчаявшегося маленького и беспомощного дракона, рядом с бронзовым, который всегда казался ему воплощением непоколебимой жизненной стойкости. Он услышал свои слова, сказанные именно тем голосом, который дракон давно позабыл.
Я всегда буду рядом с тобой, не смотря ни на что, ты слышишь? Я никогда не оставлю тебя, что бы ни случилось. Я всегда буду рядом…
Лапа бронзового дракона легла на шершавую кору ствола. Он закрыл глаза и еле слышно произнес всего одного слово.
Прощай
Дракон медленно развернулся и, тяжело ступая, прошел мимо ошеломленного серебряного.
Словно очнувшись ото сна, маленький дракон последовал за ним. Бронзовый прошел по выложенной камнем дорожке, и последний раз оглянулся на логово, растущее за ним дерево с бледно-голубой искоркой одинокого первоцвета лежащего у корней. Слишком резко развернувшись, он тут же оторвался от земли, поднимаясь в небо на широких, теплых крыльях и полетел к темнеющим на горизонте угловатым громадам гор, ни разу не оглянувшись.
Он не видел, как маленький серебряный дракон отчаянно рвался вслед за ним, беззвучно крича и яростно взмахивая бесплотными крыльями, не обращая внимания на боль в искалеченном, покрытом грубыми шрамами теле. Раз за разом он пытался подняться в небо, в миг ставшее таким чужим и далеким.
Он не помнил, когда решил прекратить попытки разорвать незримые цепи, которые не давали ему последовать за любимым.
Небо окрасилось огненными цветами заката. Серебряный медленно подошел ко входу в опустевшее логово и, помедлив, переступил порог.
Внутри все было именно таким, как он помнил. Немногочисленные вещи лежали на своих местах, даже небольшой оранжевый шар из упругого материала, с которым он иногда играл, и о который было так удобно точить когти…
Обойдя по кругу опустевший дом, он почему-то испытал сильное желание немедленно уйти. Заходящее солнце окрасило мир алым, словно кровь, светом. Он немного помедлил, с тоской глядя на изломанную линию черневших на горизонте гор. А затем резко отвернулся от них, неосознанно повторив движение бронзового.
Он обошел опустевшее логово, безуспешно пытаясь забыть обо всем, что только осталось в его памяти. Серебряный чувствовал, как капля за каплей его покидает жизнь, которой он, не смотря ни на что, радовался, лишь находясь рядом с любимым драконом. С драконом, которому он пообещал когда-то не уходить и сдержал свое обещание. С тем, кто был для него единственным солнцем этого мира…
Серебряный прикоснулся бесплотной лапой к лежащему в корнях маленькому цветку и твердо решил дождаться. Дождаться возвращения солнца своего маленького, застывшего мира.
Он лег в корнях дерева, под которым был похоронен, положил морду рядом с цветком и стал ждать.